70-е годы. Преподаватели кафедры акушерства и гинекологии мединститута со студентами.  В. Почтаренко в нижнем ряду крайний слева, рядом завкафедрой М. А. Бульина, ассистент кафедры Ф. А. Акбердина и доцент А. Г. Аристенко. 

«Только став женским врачом, я узнал, сколько силы в женщинах!» – говорит Вячеслав Почтаренко, учивший многих известных гинекологов. Он преподавал в мединституте, работал в роддоме, летал с санавиацией по всей области, чтобы спасти больных, передает "Диапазон" @gazeta_diapazon. 80-летний врач рассказал, как работали без наркозных аппаратов, без антибиотиков, когда каждый медик был на счету.

Вячеслав Почтаренко родился за месяц до войны, в мае 41-го. Его семья тогда жила в Косистеке. Отца забрали на фронт, воевал он в составе 312-й стрелковой дивизии, в битве под Москвой его ранило. Когда вернулся, его направили работать в Джурун. Там будущий врач окончил школу, поступил в мединститут.

– Мне нравилось вскрывать раны, делать перевязки, лечить, никакая другая профессия меня не привлекала, я хотел стать врачом, – рассказывает Вячеслав Максимович. Он был в третьем выпуске Актюбинского мединститута, окончил его в 65-м году, после чего его направили в Гурьев. 

4-й курс, первая операция 

Первую операцию Вячеслав Почтаренко провел, будучи студентом 4-го курса, и свою первую больную помнит до сих пор. 

– Ее звали Наташа Кудашова. Я даже лицо ее помню, – говорит врач. Он тогда был на практике в Темирской райбольнице.

– Хирург был в отпуске, и я занимался всем: зашивал раны, вправлял вывихи, на работу ходил с учебниками. И вот ночью «Скорая» привозит девочку с приступом аппендицита. До утра я за ней наблюдал, потом вызвал сан­авиацию. Прилетел хирург, он ассистировал, я оперировал, все прошло благополучно. Сейчас той девочке, наверное, уже за 70. 

Гурьев научил меня казахскому

После мединститута Вячеслав Почтаренко работал в онкобольнице Гурьева.

– На всю область было 30-40 врачей. Не хватало акушеров-гинекологов, и меня – я тогда уже был зав­отделением онкобольницы – попросили принимать женщин. В 68-м, когда открылась областная больница, меня перевели туда гинекологом, я стал заведовать отделением. Работал сутками – оперировал опухоли, миомы, внематочные беременности, делал пластические операции, летал к больным с санавиацией. Сколько я там родов принял, даже вспомнить не могу. 

Там, в Гурьеве, я научился казахскому. «Журек ауыра ма? Бауыр ауыра ма? Жат, демал. (Сердце болит? Печень? Ложись, дыши – с каз.) – это я выучил сразу. Надо же, чтобы больной тебя понимал. Но самыми главными словами были ласковые айналайын и кокемай. Скажешь – и женщине, которой больно, сразу легче, – улыбается врач.

Как-то в Гурьев приехала завкафедрой акушерства и гинекологии мединститута профессор М. А. Бульина. Она увидела, как оперирует Почтаренко, и пригласила его на кафедру. Из Гурьева его не отпускали, но ректор убедила главврача, сказав: «Вам нужны врачи? Он будет их учить». 

80-е годы. Роддом №1. Врачи на обходе со студентами мединститута. 

40 лет Почтаренко проработал на кафедре акушерства и гинекологии. До 12 часов учил студентов, после этого шел за операционный стол. 2-3 операции он проводил днем, ночью еще 3-4. Студенты наблюдали за его работой и учились. Многие известные гинекологи считают его своим учителем. Среди них профессора Талшын Укубасова, Айгерим Дощанова, Лейла Сейдуллаева, Каншаим Сакиева, Светлана Рыжкова, Светлана Шиканова, доценты Нурлан Акимжанов, Юрий Задорожный, Бахыт Каримова, кандидаты меднаук Светлана Есенаманова, Алия Шангараева, врач высшей категории Гульбаршын Дабылова и многие другие.  

Курсанты лётного помогали выздороветь

– Сейчас уровень медицины в 10-20 раз выше, чем был в 60-70-х, когда не было простейших наркозных аппаратов, антибиотиков, женщины умирали от кровотечения и сепсиса. Мы принимали 13, 14, 15-е роды у женщин. Бывает, стоишь над ней и переживаешь: родит она или матка разорвется? Успеешь спасти ее или нет? Но такие женщины быстро рожали. Это были дети военного и послевоенного времени – у них авитаминоз, зубов нет, почки больные... Спасать их было не так-то просто. Часто для этого прибегали к прямому переливанию крови от донора, а донорами были сами врачи и курсанты летного училища, – вспоминает Вячеслав Максимович.

– При массированной потере крови у женщин возникало диссеминированное внутрисосудистое свертывание крови. Это такое же состояние, как сейчас при КВИ – кровь сгущается, ее надо разжижать, а препаратов не было и единственным спасением оставалось прямое переливание крови. У нас был доцент Заир Ахунов. Как-то мы с ним оперировали женщину, у которой началась отслойка, открылось кровотечение. Мы пошли на удаление органа. Ахунов несколько часов простоял со мной на операции, потом лег рядом на каталку, и мы от него перелили пол-литра крови больной, спасли ее. При таких синдромах нас часто выручали курсанты летного училища. Молодые, здоровые, их все время проверяли. Мы их вызывали, на каталку и переливали кровь женщинам напрямую.

– А из центра крови нельзя было взять?

– В консервированной крови есть реагенты, они тоже нарушают свертываемость. Когда переливание прямое – это как спасительный бальзам, человек оживает на глазах, в этом плюс прямого переливания. 

Наркоз… в язык

Вячеслав Почтаренко говорит: анестезиологи в роддоме были асы. Творили настоящие чудеса.

– Как-то дежурю в гинекологии, – вспоминает врач, – привозят женщину. Пульса и давления почти нет. У нее была внематочная беременность. Я худенький, откуда только силы брались, не знаю, взял ее на руки и в операционную, а анестезиолог не может дать наркоз: давление такое низкое, что вен не видно. Как оперировать? Он берет, и все препараты для наркоза, которые дают через вены, вводит в язык – там хорошее кровоснабжение. Женщина засыпает, я одним движением вскрываю брюшную полость, оперирую. Чтобы анестезию делали в язык, я потом видел еще, но этот метод применяли крайне редко. Та женщина потеряла почти 2 л крови. Ее же кровь из брюшной полости я перелил во флакон, ее ей влили обратно, она осталась жива.

Вячеслав Почтаренко: «В 60-х годах рожали по 10-15 детей. Это были мамы, родившиеся в войну и после нее. Они недоедали, болели, но в них была какая-то невероятная сила». || Фото автора 

Вячеслав Почтаренко оперировал до самой пенсии, после этого консультировал больных. 

– Как-то звонят мне в 7 утра. Женщина родила дома, там все в крови, она тяжелая, ее везут на «Скорой». Я заподозрил у нее плацента-инкрета, это патология, когда ворсинки плаценты прорастают в матку. Единственный выход – ампутация. Буквально за 3-4 минуты я захожу в брюшную полость, накладываю зажимы на сосудистые пучки, чтобы пережать их, и спокойно жду. Удалять пока матку нельзя, с ней уйдет еще 500 миллилитров крови. Когда восстановился объем циркулирующей крови, мы приступили к операции. Буквально минуты решили все.

 – Сейчас все есть – врачи, УЗИ, КТ, возле каждой кровати монитор, а женщины умирают. Почему?

– Сейчас стало больше инфекций и женщины не такие выносливые, как раньше, они физически не подготовлены к родам. Поверьте: и раньше, и теперь любой врач будет делать все, чтобы спасти больного. 

Вячеслав Почтаренко не только преподавал, лечил и оперировал – он написал более 50 научных работ. Одна из них о беременности и туберкулезе. 

– Для Казахстана это было очень актуально. Нас часто вызывали в туббольницу к беременным. Как их вести? Чем лечить? Всю информацию мы с профессорами Шикановой и Укубасовой обобщили в научной работе, которой пользуются до сих пор, – говорит Вячеслав Почтаренко.