Замечаю в последнее время, что в Астане стало много молодых девушек в платках. И это не просто платок, а хиджаб, как они сами говорят. Я не знаю доподлинно, каким должен быть хиджаб. Но я вижу девушек в черных и цветных платках, в джинсах на босу ногу, полностью в черных одеяниях и при сильном макияже а-ля \"звезда ночного клуба\".

БЕЗ ПЕРЕСАДОК – В АД

Издревле считалось, что платок на голове украшает женщин. Красиво, мне нравится. Но манера этих молодых женщин завязывать платок очень сильно отличается от привычного ношения платков нашими мамами и бабушками. Я не вижу национальной преемственности и традиционности.

Однажды я увидела девушку в парандже. Несмотря на закрытое черным лицо, через разрезы для глаз и свободный балахон все равно можно было заметить, что девушка очень юна и имеет худую фигуру подростка. Ее сопровождал молодой человек лет двадцати пяти с реденькой бородкой.
На девушку в черной парандже оглядывались буквально все: и стар и млад, как говорится. Некоторые даже останавливались и долго смотрели, другие откровенно показывали на нее пальцем. Все-таки паранджа – редкое одеяние у нас, да еще это все-таки была казашка. Девушка все равно шла с гордо поднятой головой, не опуская смущенно глаз.

Из своих наблюдений я сделала вывод, что ношение хиджаба – это не просто манера так одеваться, а образ жизни. Причем это образ мысли у них совершенно иной, как будто они живут в другом мире и пространстве. Мне удалось узнать, что у них свое закрытое сообщество, свой имам, и только в этом сообществе они откровенны и общительны.

С ними лично мне удавалось пообщаться лишь немного: они плохо идут на контакт. Одна из причин их необщительности с посторонними женщинами, как я потом узнала, в том, что они считают тех, кто не носит хиджаб, неверными, или грязными... Следовательно, не пристало им общаться с посторонними женщинами, не носящими хиджаб.

Я еще понимаю, когда молодые замужние женщины так одеваются и живут. Но мне непонятно, когда пятнадцати-шестнадцатилетние девушки надевают хиджаб. Мне иногда кажется, что кто-то целенаправленно их обращает в свою веру, затягивает в свою закрытую общину. Кто – не знаю, кому это надо – тоже. У них как сетевой маркетинг: если кого-то еще приведешь в сообщество, в эту общину, и она будет также носить хиджаб, то тебе зачитывается...

В торговом доме, что находится в моем районе, продавщицы чуть ли не через одну сидят в хиджабах. В основном очень молодые девушки, большинство незамужние. Продают дешевую парфюмерию, косметику, украшения. Пришлось мне купить у них какие-то безделушки, чтобы, выбирая, задать, как бы между прочим, свои вопросы.
У них как сетевой маркетинг: если кого-то еще приведешь в сообщество, в эту общину, и она будет также носить хиджаб, то тебе зачитывается...

Я им посочувствовала немного, что сидят целый день в духоте, жара на улице, а они еще держат пост. Спрашиваю, как вы терпите целый день без воды при такой духоте и жаре. Они мне отвечают, что в арабских странах еще жарче. И удивились, когда я сообщила, что в жару у них в месяц Рамазан никто не работает, отсыпаются днем. Потом девушки мне начали рассказывать про ад и рай: если не будешь держать оразу, то сразу без остановок и пересадок направят тебя в ад.

ПРЕВРАЩЕНИЕ ПАЦАНКИ В ДЕВУШКУ В ХИДЖАБЕ

Одна моя знакомая опекает шестнадцатилетнюю девушку. Это девочка столько проблем создавала с подросткового возраста, была очень агрессивной, не подавалась воспитанию, не соблюдала правила приличия, ей присуща была грубость, граничащая с откровенным хамством.

Одевалась она как мальчик: все время в джинсах, рубашках, футболках, бейсболках. К тому же непредсказуема, не знаешь, что ожидать от нее в любой момент, какой может выкинуть номер. В школе постоянные проблемы, даже, кажется, на второй год оставляли... Я эту девочку не видела. Все характеристики – со слов ее тети.

Поведение девочки в принципе можно понять: она в десятилетнем возрасте потеряла родителей, потом жила у бабушки. Через пару лет и старушка ушла в мир иной. Потом девочка жила у дяди. Родственники передавали ее по кругу, то есть по очереди ее опекали. Моя знакомая ей тетей приходится. Она жалела сироту и заботилась о ней по-матерински, но никак не могла найти с ней общий язык. Девочка никого не слушала, все делала по-своему, иногда казалось: всё делала назло им.
И вот однажды девочка заявилась домой в хиджабе. Через какие-то полгода ее было не узнать. Она, конечно, очень вежливой и послушной не стала. Но, по крайней мере, не исчезала на три дня и ночи в неизвестном направлении. Стала замкнутой, с прежними подругами перестала общаться. Пять раз молится. Ходит часто в мечеть.

– Где была?

– В мечети.

– В какой именно, возле базара или на левом?

– У нас своя мечеть.
Всё – разговор окончен. Дальше она на расспросы не отвечает. Иногда ее просят о чем-то по домашним делам: к примеру, сходить за продуктами на рынок или кому-то что-то отнести. Но она отвечает: \"Нет, не могу. Мне в мечеть сегодня надо обязательно, и я не могу пропустить, нельзя. Меня ругать будут\".

И это говорит девочка, обязательностью и ответственностью не отличавшаяся ранее. Ее не волновало, будет ли директор школы или дядя с тетей ругать за прогулы уроков. Теперь ее тетя беспокоится уже по поводу такого образа ее жизни. И опять не может найти с ней общий язык....

СОЗНАТЕЛЬНЫЙ ВЫБОР ИЛИ ДАНЬ МОДЕ?

Позвонили с агентства, где я оставляла заявку на няню. Директор агентства начала описывать кандидатуру: женщина тридцати пяти лет, с опытом работы, с высшим педагогическим образованием, без детей, аккуратная, молчаливая. И так далее полчаса расписывала ее достоинства, хотя я уже на пятой минуте была согласна с ней встретиться, пригласить на собеседование.
В конце своей рекламной речи агент говорит: \"Ну, она верующая, то есть будет пять раз намаз читать\". Вот тут я задумалась. Пока она будет читать намаз, вдруг мой малыш куда-то заползет, уронит на себя что-то и так далее. У него сейчас ведь активный период, глаз да глаз нужен. В общем, я сказала агенту сорри.
Через пару дней другое агентство присылает мне девятнадцатилетнюю девушку. Открываю дверь – девушка в хиджабе. Сюрприз. Агент ничего об этом не упоминал. Поговорили. Она приехала неделю назад из Шымкента. Платок надела полгода назад. Намаз при этом пять раз в день не читает. Я не почувствовала в ней покорную и глубоко верующую. Скорей это была дань моде какой-то: подружки надели – и она вслед за ними... Какого-то осознанного выбора и позиции я не увидела. И адом меня она не пугала.
Обговорили график работы. Потом она вдруг заявляет: \"С девяти до восемнадцати я работаю у вас, потом с девятнадцати до двух часов – в кафе, официантом\".

Представляете? До двух часов ночи моет посуду, потом добирается до дома в районе вокзала, будет спать три-четыре часа. Чтобы оттуда утром добраться ко мне, нужен как минимум час. Да и кафе, какие-то посетители – а утром с моим ребенком.

Естественно, меня этот вариант не устроил. Такое рвение работать и спать по три-четыре часа эта девятнадцатилетняя девушка объяснила тем, что хочет внести \"первоначальный взнос\" в местную религиозную общину, которая обещала ей помочь с покупкой квартиры в Астане. Значит, если верить этой наивной девушке, местные общины решают квартирные вопросы своих подопечных прихожан.

Честно говоря, вначале, когда таких девушек в хиджабе было немного в городе, они мне сразу как-то автоматически внушали доверие. Мне казалось, что они целомудренные, богобоязненные, духовные, соответственно, порядочные и аккуратные. Мое отношение к ним было как к монашкам. С каким-то подсознательным уважением.

Но чем больше я с ними сталкивалась, тем больше я понимала, что они далеко не такие, как я представляла их в своем воображении.

По материалам: radioazattyk