Публикация «Наше дело правое. Один день в ноябре с Панфиловской дивизией» Руслана Абубакирова вызвала широкий резонанс («Диапазон» от 8, 15 и 22.11.2017). Читатели писали благодарности в газету, а сайт Тенгриньюс присудил автору звание победителя в конкурсе исследовательских материалов. В редакцию поступил ещё один отклик – другой взгляд на те же исторические события. Предлагаем вам ознакомиться и с этим прочтением истории. Редакция «Диапазона» не берётся судить, какая из версий ближе к истине, а предоставляет читателям возможность самим прочитать, сравнить и сделать свои выводы.

Продолжение. Начало в №8

22 января 1942 года Кривицкий, не лишенный таланта литератора, публикует в «Красной Звезде» уже целый очерк под заголовком «О 28 павших героях», в котором уверенно, как очевидец, живописует о личных переживаниях и поведении в бою гвардейцев. То есть, пишет о том, чего он, в силу своего отсутствия на поле боя, просто не мог знать. А 22 июля 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР всем 28 погибшим было присвоено звание Героев Советского Союза. По списку Кривицкого. И после его пафосных статей. Обратите внимание, читатель, на такую маленькую, но весьма показательную деталь: у разъезда Дубосеково, как, впрочем, и на линии ближайших населенных пунктов, держал оборону 2-й батальон 1075 стрелкового полка. Состоявший из 4-й, 5-й и 6-й стрелковых рот. Пятая и шестая роты почти целиком погибли. Под натиском немецких танков и пехоты. Четвертая рота тоже была выбита: из более ста ее человек в живых осталось лишь около тридцати. Но речь-то в первой заметке корреспондента Василия Коротеева, как вы помните из цитаты, шла о пятой роте! А Кривицкий представил для награждения список из 28 бойцов четвертой роты. Почему?

Рискну предположить, что список бойцов пятой роты представлять по памяти было просто некому. Не осталось из этой роты никого в живых. Капитан Гундилович же, удачно подвернувшийся писателю в конце декабря 1941-го, был командиром 4-й роты. А политруком этой роты был младший политрук Василий Клочков. Геройский, без сомнений, парень. Но все-таки не Диев, о котором шла речь в двух первых публикациях. Как же так, спросит дотошный читатель, почему в списке двадцати восьми героев не оказалось… самого командира роты? Человека, фактически руководившего в легендарном бою своими подчиненными! Неужели он недостаточно себя проявил? Почему вся официальная слава посмертно досталась его заместителю – политруку Клочкову?

Не будем ставить под сомнение геройство Василия Клочкова – грех это. Да и сомнений в геройстве ротного командира тоже быть не может: в предыдущих октябрьских боях 4 роты ее командир капитан Гундилович, как свидетельствует электронная база данных центрального архива минобороны «Подвиг народа», был удостоен ордена Красной Звезды. Единственной своей прижизненной награды. А орденами Ленина и Красного Знамени Павел Михайлович Гундилович был награжден уже посмертно. За события 1942 года. Тем не менее, факт остается фактом: непосредственный организатор и руководитель легендарного боя с немецкими танками 16 ноября в бою у разъезда Дубосеково… ничем не награжден за этот бой! Видимо, не вписывался он в газетную версию Кривицкого. И единственная вина оставшегося в тени Гундиловича состоит в том, что он пока остался жив. Но, как показали последующие события, командир доблестной четвертой роты стал далеко не единственным, кому таким странным образом намекнули на несоответствие с легендой.

Стоит на страже под Москвою

Кужебергенов Даниил: Клянусь своею головою

Сражаться до последних сил!

Эти строчки из поэмы Николая Тихонова остались в памяти читателей газет в марте 1942-го. Громко заявленный Кривицким подвиг стал темой творчества многих советских писателей и поэтов военной поры: Владимира Ставского, Александра Бека, Вячеслава Кузнецова, Михаила Светлова. Творческие натуры искренне верили в этот чудовищный вымысел. Объяснение сему феномену найти нетрудно: перед лицом массовой людской смерти в это очень хотелось верить. Первые проблемы с журналистской уткой о двадцати восьми начались еще тогда, в 1942-м. В мае за добровольную сдачу в плен врагу особым отделом Западного фронта был арестован тот самый Даниил Кужебергенов. Из поэмы. Но поскольку указ президиума о награждении еще не был опубликован и арестант попросту не знал о том, что он герой, ему пришлось заявить, что он вовсе не тот, кого славят газеты и поэты. Поскольку в бою, активно обрастающем слухами, он не участвовал. Ввиду такого обстоятельства легенда о 28 героях тогда впервые подверглась сомнению. А для готовящегося указа президиума спешно стали искать замену имени одного из будущих героев.

И оно, к счастью, подвернулось: официальным Героем Советского Союза в числе 28 в июле 1942-го стал другой боец, почти однофамилец, Аскар (Алиаскар) Кожабергенов. Ведь к выходу указа он тоже погиб в рядах панфиловской дивизии. Не сочтите, читатель, мои слова кощунством, но факты – весьма упрямая вещь. И они не всегда могут быть оправданы пропагандой. Дело в том, что Аскар Кожабергенов прибыл в дивизию имени Панфилова только в январе 1942-го. Поэтому никак не мог быть участником боя 16 ноября 1941-го у разъезда Дубосеково.

В августе 1942-го военная прокуратура Калининского фронта была вынуждена проводить проверку в отношении еще двоих людей, Указом Президиума Верховного Совета СССР объявленных мертвыми Героями Советского Союза: Иллариона Васильева и Григория Шемякина. Они оба, как выяснилось, числились бойцами той самой легендарной четвертой роты капитана Гундиловича. И фигурировали в указе. Григория Мелентьевича газета с указом застала в тыловом госпитале города Медногорска Чкаловской (Оренбургской) области. Он, конечно же, заявил о своем воскрешении и, пройдя соответствующую проверку, 7 ноября 1942 года получил свою золотую звезду, без особой, впрочем, огласки. Примерно то же самое произошло и с Илларионом Романовичем, оказавшимся после тяжелого ранения во фронтовом госпитале. Официально их признали героями, но, судя по отсутствию широкой сему огласки, сомнения в достоверности газетной версии боя Кривицкого были посеяны уже немалые. Однако, шла гигантская, по масштабам кровопролития, война. Поэтому заниматься доподлинным выяснением обстоятельств выдуманного сражения горстки героев с армадой немецких танков официальным органам было недосуг.

Эти обстоятельства окончательно созрели для выяснения после войны. Когда живые герои стали заявлять о себе, например, возвратившись из немецкого плена. Вот тогда-то активно заработала всерьез озадаченная военная прокуратура: пребывание в плену часто сводило на «нет» любые боевые заслуги. Бывший боец 4 роты панфиловец Иван Демидович Шадрин до 1945 года находился в фашистском лагере смерти Заксенхаузен. После освобождения американскими войсками еще два года отбывал незаслуженное наказание в советском фильтрационном лагере для бывших военнопленных. В 1947-м вернулся домой, в Алтайский край, с единственной «наградой» – справкой бывшего военнопленного. Но дома никто уже его не ждал. В новом доме, построенном вдове героя местной властью, его бывшая жена жила с новым мужем. Два года перебивался случайными заработками – человека, вернувшегося из плена, никто на работу брать не хотел. Пока в 1949 году узнавший его историю секретарь райкома не написал о нем председателю Президиума Верховного Совета СССР. После соответствующей проверки, которая компрометирующих сведений о нем не нашла, без особой огласки получил звезду Героя.

Еще одного бойца 4 стрелковой роты, воспетой пропагандой, Дмитрия Фомича Тимофеева постигла примерно такая же незавидная участь. В плену ему удалось выжить. После окончания войны вернулся на родину. Проверка на подлинность героизма затянулась на годы. Получить свою золотую звезду без широкой огласки ему удалось лишь незадолго до смерти, в 1950 году.

Как показали послевоенные исследования, слова Кривицкого о том, что все герои погибли, не пропустив танки, противоречат судьбам еще двух героев – бойцов 4 роты. Один из них, Яков Александрович Бондаренко, тот самый украинец, якобы назвавший политрука Клочкова Диевым, был тяжело ранен 5 декабря, то есть, спустя более двух недель после легендарного боя, в котором его записали погибшим. Он скончался от ран 6 декабря 1941 года и похоронен на Ваганьковском кладбище г. Москвы. Другой герой – стрелок 4 роты, бывший бригадир полеводческой бригады Алма-Атинской области, Иван Моисеевич Натаров, как свидетельствует донесение комиссара полка Ахмеджана Мухамедьярова, погиб 14 декабря 1941 года. То есть, за два дня до знаменитого боя у Дубосеково. А посему не мог быть его участником.

Ну, а самым известным героем-панфиловцем в плане противоречий стал командир отделения 4 роты сержант Иван Добробабин (от рождения Добробаба). Тот самый, который в легендарной басне Кривицкого героически свистнул своим солдатам, чтобы они открыли огонь по фашистам («Диапазон» от 9 ноября 2017 г.). Как выяснилось позже, Добробабин после своего знаменитого свиста сдался в плен гитлеровцам. Содержался ими в концентрационном лагере подмосковного города Можайска. И оттуда непостижимым образом попал в глубину фашистской оккупации – в родное село Перекоп Валковского района Харьковской области. За 800 километров от линии фронта! Больше всего наш народ не любит предателей. Даже врагу готовы наши люди иногда простить иные прегрешения. Но предателю – никогда. Именно потому бывшего сержанта и Героя Советского Союза, видимо, невзлюбили односельчане. Ведь он стал полицаем в родном селе. Причем оккупационная власть за особые заслуги его повысила – Добробабин стал начальником караула, заместителем начальника немецкой полиции. Вершиной карьеры мифического свистуна на оккупированной врагом территории стала роль начальника полиции. В 1944-м ввиду приближения наступающей Красной армии к родному селу Добробабин совсем не героически, скрылся в селе Тарасовка Одесской области. Там, у родственника благополучно пересидел освобождение от немецко-фашистских захватчиков и, скрыв свои немалые заслуги перед оккупантами, был вновь благополучно призван в Красную армию, вернув даже свои регалии: сержантское звание и должность командира отделения. В боях с ненавистным врагом в 1944-м Добробабин был награжден орденом Славы третьей степени. И медалями. Но погоня за призрачной славой не дала двуличному герою покоя: вернувшись после войны в киргизский город Токмак Фрунзенской области, откуда он в первый раз призывался на фронт, Добробабин вдруг обнаружил себя в виде памятника погибшему герою-панфиловцу на центральной площади!

Любят наши люди погибших героев, так уж сложилось. Именно им, погибшим, и была посвящена красивая басня Кривицкого. Ну, никак он, автор подвига, не ожидал, что они, эти выдуманные им герои, станут приходить с войны и заявлять на его законное, казалось бы, творение свои права. Как показало дальнейшее развитие событий, заявлять о своем неожиданном воскрешении для предателя Добробабина оказалось чревато. Лишениями. Сначала его Указом Президиума Верховного Совета СССР лишили звезды Героя. Потом – всех остальных наград. Дошло дело и до разрушения памятника. В итоге новоявленный герой получил 15 лет лишения свободы. В конце 50-х по амнистии досрочно вышел на свободу. Уехав теперь уже в Ростовскую область. Поскольку на Украине, как, впрочем, и в Киргизии, за ним тянулась по пятам дурная слава. И до конца своих дней, в 1996-м, добивался реабилитации. При помощи сердобольных, но нечистоплотных журналистов и историков. В 1988-м, на заре новой демократической оттепели его дело вновь было пересмотрено. Опять допрошены после 1948 года все оставшиеся в живых жители украинского села Перекоп – свидетели. Но… оснований для реабилитации у прокуратуры так и не нашлось.

Таким образом, материалами расследования Главной военной прокуратуры СССР установлено, что подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, освещенный в печати, является вымыслом корреспондента Коротеева, редактора «Красной Звезды» Ортенберга и, в особенности, литературного секретаря газеты Кривицкого. Ну, а самое страшное для нас, потомков, заключается в том, что многие реальные участники этого жестокого боя панфиловцы, по-настоящему подбивавшие танки и честно сложившие при этом свои отчаянные головы, до сих пор значатся в сомнительной категории без вести пропавших.

Источники информации

1. Центральный архив Министерства обороны РФ (картотека безвозвратных потерь в ВОВ – объединенная база данных «Мемориал»; картотека награжденных в ВОВ).

2. Справка-доклад гл. военного прокурора генерал-лейтенанта юстиции Н.Афанасьева от 10 мая 1948 г. «О 28 панфиловцах», хранящаяся в Государственном архиве РФ (ГАРФ) и созданная на основе материалов проверки Главной военной прокуратурой СССР в 1948 году официальной версии боя у Дубосеково.

3. Статья гл. военного прокурора СССР генерал-лейтенанта юстиции А.Ф.Катусева в «Военно-историческом журнале» за 1990 год, ч. 1, «Чужая слава».

4. Документально-историческая книга военного судьи Вячеслава Звягинцева «Трибунал для героев».

5. Книга академика А.М.Самсонова «1941 год: от трагедии поражений к великой победе».

6. Книга-сборник «Годы великой битвы». Очерки военных журналистов.

7. Книга Г.К.Жукова «Воспоминания и размышления», том 1, глава «Битва за Москву».

9. Книга К.К.Рокоссовского «Солдатский долг. Военные мемуары».

10. Книга Александра Бека «Волоколамское шоссе».

11. Книга Бауыржана Момыш-улы «За нами Москва» (записки офицера).

12. Книга Александра Трефилова «У ворот Москвы» (записки офицера).

13. Книга Абдрасиля Усенова и Александра Трефилова «Мы – из Панфиловской».

14. Книга-сборник А.Усенова, Д.Снегина, Д.Булатова «Панфиловцы».

15. Книга Марии Панфиловой «Иван Васильевич Панфилов».

16. Информационная заметка В.Коротеева «Гвардейцы Панфилова в боях за Москву», «Красная Звезда», 27 ноября 1941 г.

17. Передовая статья А.Кривицкого «Завещание 28 павших героев», «Красная Звезда», 28 ноября 1941 г.

18. Очерк А.Кривицкого «О 28 павших героях», «Красная Звезда», 22 января 1942 г.