О татарской школе, Бердычевском училище и тифе во время войны рассказывает Ильдус Закиржанов [на фото].

На фронт из нашей семьи ушли два брата и отец. Я тогда был маленький, в 45-м только пошел в первый класс. Отец мой Хаким Нигмаджанович Закиржанов воевал еще в Первую мировую. В 1914 году, когда ему было 19 лет, отца призвали в царскую армию. В семейном альбоме сохранилось фото того времени. В Великую Отечественную отца призвали вновь. Сначала на трудовой фронт – строить Орский никелькомбинат, в 1944-м – на войну. Армия тогда понесла большие потери, началась тотальная мобилизация. В 41-м «стариков», которым было по 45 лет, не брали, потом они пригодились. Отец вернулся в сентябре 45-го, но прожил недолго. Вспоминая о войне, он говорил: «Вторая была страшнее, людей крошили только так».

Где сидит Левитан?

Мы жили в Татарской слободке – это район в старой части города, который начинается от телевыш­ки. Каждый в то время выживал, как мог. Немного легче было тем, у кого была корова, но это тогда было большой редкостью. У нас коровы не было, но мама – оренбургская татарка – вязала пуховые платки, и это нас выручало. Еще на отца давали пособие. Мы, мальчишки, по ночам стояли в очереди за пайкой хлеба. Магазинчик находился рядом с типографией, а типография – на месте старой мечети. Хлеб давали по количеству людей в семье. Нас было трое – давали 400 граммов, но нормы менялись. Только в 1947-м карточки отменили. Самым вкусным в войну для детей был жмых – оставшиеся после выжимки масла семена. К нам откуда-то из Средней Азии попадал жмых хлопкового масла. Вообще, он предназначался для скота. Людям жилось тяжело. Был тиф. Больных сразу определяли в больницу. Рядом с нами располагался госпиталь. 

Было, помню, радио – черная тарелка на столбе, откуда мы слушали голос Левитана. Я все время думал, откуда он говорит. Не мог понять, где он там сидит.

В 43-м в Актюбинск привезли пленных немцев. Они строили цеха рентгензавода и дома в жилгородке. В 44-м к нам переселили еще и чеченцев. Их расселяли по районам, люди с ними делились всем, что у них было. Тогда все было проще – война и лишения объединяли людей.

В одном строю с Бондаревым

Моего брата Анварбека забрали на фронт в ноябре 42-го. Ему было 18 лет, он стал курсантом первого набора второго Бердычевского пехотного училища, размещавшегося в Актюбинске на месте нынешней школы №6. С Анварбеком вместе учился писатель Юрий Бондарев. Им должны были дать лейтенантские звания, но первые курсанты не доучились, их спешно призвали на фронт. Помню, брат забежал домой по­прощаться с матерью, поднял меня на руки, поцеловал, и больше я его не видел. Рядом с братом был русский парень. Возможно, это и был Юрий Бондарев.

Военкомат располагался возле базара. Солдаты колонной шли на вокзал, их грузили в «телячьи» вагоны с печкой-буржуйкой. Мы бегали их провожать. 

Первые бердычевцы, среди них и мой брат Анварбек, прошли пешим маршем от Тамбова до Сталинграда. В 1943-м брат погиб. Похоронку, правда, мы не получили. В последнем письме он писал: «Идем в наступление», и на этом все. Сейчас у меня одно желание – может, нам хотя бы Книгу Памяти дадут, в ней есть имя Анварбека.

Уже много лет я собираю все материалы о втором Бердычевском училище – это хоть какая-то память о брате. Училище позже преобразовалось в 86-ю Краснознаменную Николаевскую Гвардейскую стрелковую дивизию благодаря героизму своих выпускников.

Школа Ленина на улице Сталина

На войне был и второй мой брат Асхат. У меня сохранилось его единственное детское фото. 1933 год, татарская школа по улице Гарнизонной. Асхат служил в Закавказье и вернулся домой в 1950 году. Отец вернулся в сентябре 45-го. Конечно, я его ждал. Помню май 45-го. Соседка забежала к нам, сказала, что война кончилась. Все выбежали на улицу, целовались. Вскоре я пошел в школу. Она была имени Ленина, находилась на улице Сталина, вскоре ставшей Коммунистической.

Воспоминания, связанные с войной, и фото, присылайте по адресу: Есет батыра, 99. Фото возвращаются. Ведущая акции  "Неизвестная война" Альмира Алишбаева.