На фото: Народное искусство зависит от бюджета и чиновников, говорит певица. А чиновники часто равнодушны к искусству, потому что «им в карман ничего не падает». || Фото автора

О себе, домбре и издевательстве над национальным инструментом рассказала корреспонденту «Д» известная певица, домбристка Татьяна Бурмистрова. Одна из трёх Татьян, которые славились на весь Союз. 28 марта выступала в Хромтау, где была 10 лет назад.

– Сейчас я живу в Алматы, создала культурный центр, обучаю искусству. Как ни странно, но мои песни на казахском слушает в основном молодежь. Для меня это открытие. Но СМИ, телевидению до меня нет дела. Даже президент на встрече 8 Марта интересовался, куда я пропала. Когда-то министерство давало график, и мы ездили по Казахстану с гастролями. Сейчас культура зависит от бюджета акиматов. Не все акимы понимают искусство. Даже чиновники в управления культуры пришли с улицы. Некоторые акимы на порог к себе не пускают. И начальники управлений культуры лишний раз движение не сделают, раз им в карман ничего не падает, то и отношение соответствующее. Управлять культурой должны люди, которые понимают искусство, у казахов о таких говорят: «окшесинен от жанып турган адамдар» (люди, у которых пятки горят).

У меня есть имя, благодаря этому и пою. А молодые народные исполнители не выступают, для них все двери закрыты. Хотя народ любит их. Но кто их показывает, какое СМИ говорит об их творчестве? Никакое. Правда, были пара ТВ-проектов, приглашали исполнителей народных песен толпой, и каждый должен был спеть по куплету. Но это, извините, издевательство. Нужно пропагандировать традиционную музыку. Я уже 30 лет с домброй по 3 часа держу аудиторию.

– В каждой работе свои сложности. В чем сложность вашей работы?

– Помню, когда-то в Хромтау директор школы говорил, что завидует нам, у нас все работа песни петь. А у педагогов вечные разборки: то ученики не слушают, то родители возмущаются. Он нас сопровождал и потом понял, что нам приходится выступать и в холоде, и в заброшенных домах культуры. Пели в Кандыагаше, Промысле, пели и на улице. Пришлось играть на домбре под дождем. Меняли кажекей (национальная одежда). Тогда тот директор говорит: «Какой ужас, оказывается, работа педагога в тысячу раз лучше!». И сегодня на улице конец марта, термометр показывает минус 16. У меня уже руки замерзли. А нужно петь!

– Правда, что вы брали уроки у самого Гарифоллы Курмангалиева?

– Я медик по образованию. В 10 лет начала играть на домбре. А когда уже начала выступать на сцене, брала уроки у Гарифоллы Курмангалиева. Он мой учитель. Всегда говорил, чтобы мы пели сердцем. «Съедайте свои души, когда поете. Чтобы люди слушали вас, вы должны в них пробудить чувство», – говорил он. Когда нет контакта глаз со слушателями, когда поешь под фонограмму – это халтура. Не всем дано стоять на сцене. Когда зрители дарят цветы, они сразу убегают. Многие на сцене теряют дар речи.

– В Интернете появился ролик, где на свадьбе вместо струн домбры гость бьет руками «мягкое место» девушки. И все довольны, веселятся.

– У казахов говорят: «орыс ойындагысын айтады» (русский говорит, что на уме). Раз мне Бог дал в руки домбру, я имею права высказаться. Раньше был страх, якобы был запрет на домбру. Четверть века, как мы независимая страна. Кто нам запрещает возвысить этот национальный инструмент? Недавно я была в Кыргызстане. Экономика у них слабая, люди беднее живут, чем в Казахстане, но у них есть преданность народной музыке. Мы с домброй сейчас остаемся в стороне. Нас никто не приглашает. Когда приезжают иностранные гости, им показывают оперу. Но ее и в Италии можно услышать, и в Москве. Нужно показывать то, чего в других странах нет.