Совсем недавно мне пришлось почувствовать прелести нашей медицины. Меня забрали на «скорой», в службу «103» позвонили ребята из линейного отдела полиции, что находится в здании вокзала.

Храбрая Гульжан

Смуглая девушка по имени Гульжан за одни сутки, наверное, десять раз буквально поднимала меня на верхние этажи онкологической больницы. Сначала меня посадили на инвалидную коляску, у которой «хромало» одно колесо. Чтобы колесо не «убежало», его прикрутили проволокой. Коляска все время наклонялась в одну сторону. Даже не представляю, каково было бы тяжелобольным или парализованным людям в таком экстремальном кресле. Мне было жаль девушку, которая в поте лица то толкала коляску, то бегала за каталкой. Я говорю:

– Девушка, может, мне встать? Я, слава Богу, пока могу ходить. 

А она наотрез: 

– Вы же больной. Лучше молитесь, Бог поможет.

Каждый раз, будь то на коляске или на каталке, нам приходилось подолгу ждать лифта и искать лифтера, он все время где-то пропадал. 

VIP-палата: в коридоре на диване

На каталке меня подняли на этаж, где расположено хирургическое отделение. Там больного не приняли, сказали: нет мест. 

– У нее что, шымкентский диплом? Почему она направила больного в наше отделение? – ругал хирург специалиста, направившего меня в хирургию. 

На каталке Гульжан повезла меня опять на первый этаж. Оттуда нас направили в другое отделение. Те же ожидания у лифта, тот же отсутствующий лифтер. Но в другом отделении мне опять отказали, мотивируя тем, что «нет мест». 

Не хотели принимать меня и в лор-отделении. Только благодаря женщине, имя которой я, будучи в ужасном состоянии, так и не узнал, меня оставили в этом отделении. Да благославит ее Бог, если б не она, я бы так и мотался между этажами вместе с Гульжан. 

В общем, где-то в полночь, после часовых скитаний по этажам меня оставили в лор-отделении. Не пожелаю даже врагу пережить подобную ночь. Положили меня на диван. Дали одно тонкое одеяло. В темном коридоре 8-го этажа пришлось ждать рассвета. Напротив в кресле сидя спал молодой человек. Мест в отделении ни для меня, ни для него не было. На следующее утро его отпустили домой. А меня перевели в нормальную палату.

Благодарю медбратьев и сестёр

Надо отдать должное, в больнице я не сошел с ума благодаря лишь человеческому отношению медсестер и медбратьев. Их душевность к больным, наверное, спасла пациентов. Проходя, каждый раз они интересуются здоровьем. Лично мне было интересно, почему один из работников дежурит в лор-отделении три ночи подряд. «Приходится», – ответил он. Не захотел дальше объяснять. 

Тампоны в лор-отделении, где в основном жалуются на болезни уха, горла и носа, – это самая необходимая вещь. Но в отделении их просто не было. Пришлось просить родственников, чтобы из дома привезли бинт и вату, и закручивать тампоны для носа самим. Кстати, на всех этажах был карантин, но масок больным тоже не выдавали.

Послание и миллионы

В последние дни нахождения в больнице, а лежал я там всего неделю, руководство и чиновники обл­здрава обсуждали послание президента. Пациентов просили выступить перед бастыками, похвалить медиков. На втором этаже, через ужасно холодный коридор, прошли в конференц-зал, где температура тоже ниже ноля, во всяком случае, пар шел при дыхании. 

Красивые речи чиновников, огромные суммы, выделяемые здравоохранению... И совсем вроде бы неподдельные аплодисменты. Словом, Гиппократ постеснялся бы, услышав подобное.